Про СМИ
Фрагмент интервью на «Эхо Москвы»
<...>
М.КОРОЛЁВА: Хорошо. Давайте о наших с вами профессиональных делах. Алексей Волин на Журфаке побывал, на журналистской конкуренции и сказал там слова, возмутившие журналистское сообщество. Вот сегодня уже Союз журналистов раскритиковал это выступление замминистра по связи и массовым коммуникациям. Ну, вы знаете (я не буду вам пересказывать), что он сказал там про...
Л.БЕРШИДСКИЙ: Да, я в курсе, что он говорил.
М.КОРОЛЁВА: Да, про дядю, которого надо слушать, который платит...
Л.БЕРШИДСКИЙ: Но послушайте, он уже лет 15 это говорит, на самом деле. Почему все возмутились сейчас? Может быть, потому что...
М.КОРОЛЁВА: Ну, может быть, не на журналистской конкуренции так уж открыто.
Л.БЕРШИДСКИЙ: А, ну, просто из-за того, что он это сказал преподавателям Журфаков, которые, откровенно говоря, там тоже не впервые слышат эту теорию.
М.КОРОЛЁВА: То есть вы к этому спокойно отнеслись?
Л.БЕРШИДСКИЙ: Ну, я слышал эту речь в исполнении Волина и раньше. И, действительно, это существует такая половина этой правды про нашу профессию. Она заключается в том, что, действительно, существуют владельцы и существует особенно много обывателей и от профессии далеких, которые думают, что так оно устроено. Есть владельцы, которые готовы диктовать и требуют послушания. И есть люди вне медиа, которые считают, что если, к примеру, позвонить владельцу, то он скажет редактору, чтобы тот сделал все, что надо. Это очень распространенная теория. И то, что Волин после 25 лет работы, ну, я не скажу в журналистике, рядом с журналистикой, тоже с ней согласен, ну, это, наверное, не очень, как бы это сказать, не очень умно с его стороны, но понятно, потому что это точка зрения, наверное, большинства на нашу профессию.
М.КОРОЛЁВА: Большинства какого? Профессионального или непрофессионального?
Л.БЕРШИДСКИЙ: Большинства вне профессии и какой-то группы внутри нее. На самом деле, это только половина правды. А вторая половина заключается в том, что часть владельцев медиа – это профессионалы, которые не требуют ни послушания, ни продвижения каких-то своих побочных интересов от журналистов, а реально пытаются заработать... Тоже пытаются заработать деньги как Волин, собственно, говорил, что нужно зарабатывать деньги – это бизнес. Но эти владельцы, те из них, которые профессионалы, они зарабатывают деньги на репутации, которую не построишь, там, занимаясь какой угодно пропагандой, явной или не явной, которую не построишь на джинсе, которую не построишь на том, что владелец будет нагибать журналистов. Там, где журналистам позволяют свободно и профессионально работать, репутация эта развивается и денег в конечном счете становится больше и деньги эти дольше.
Я сам тоже давно в этой профессии, уже 20 лет ею занимаюсь, и я знаю издателей, с которыми можно работать честно, которые вот эти дяди, о которых говорил Волин. Дяди дядям – рознь. Есть дяди, которые на твоей стороне, которые когда-то тоже были журналистами, которые понимают суть профессии, понимают, как на самом деле в ней делаются деньги, длинные или короткие.
М.КОРОЛЁВА: То есть проблема в том, чтобы выбрать правильного дядю?
Л.БЕРШИДСКИЙ: Да. К этому сводится очень многое. Ну, если ты сам, конечно, не можешь оказаться в роли дяди и создать что-то свое, что сейчас, собственно, с приходом интернета и снижением входного порога стало достаточно просто и, в общем, каждый блогер сам себе дядя, и, там, любой отдельно стоящий блог может быть довольно быстро превращен в СМИ с инвестициями или без инвестиций.
Но если ты говоришь о больших проектах, в которых миллионы долларов, ты там не построишь сам в качестве каких-то маленьких стартапов, а там тебе нужны вливания и нужен богатый дядя, вот, среди этих богатых дядей есть правильные и есть неправильные. Например, государство – очень плохой богатый дядя, ужасно неправильный, все время хочет от тебя чего-то внепрофессионального.
Но и есть люди (вот, я их встречал), которые начинали как неправильные дяди, а потом стали правильными. Люди же учатся, люди постепенно вникают в то, чем занимаются, понимают, где там намазан маслом хлеб, а где, наоборот, он намазан дерьмом. Да, это всё очень ситуативно.
И нельзя сказать, что мир будет так жесток к этим выпускникам Журфаков, как предсказывает Волин. Эти выпускники Журфаков, они могут сделать мир для себя менее жестоким, чуть-чуть поработав над выбором мест, в которые они пойдут, либо над созданием своих мест.
М.КОРОЛЁВА: Ну, на самом деле, выбор у них, возможно, и есть, но только в Москве, боюсь я, потому что если взять всю остальную Россию (а Журфак готовит же не только для Москвы, да?), то там у них выбора нет практически никакого.
Л.БЕРШИДСКИЙ: Нет сейчас такой вещи как Москва, не Москва. Нету больше географии, ее нет.
М.КОРОЛЁВА: Ну а что вы имеете в виду? Интернет?
Л.БЕРШИДСКИЙ: Сеть, сайты, да. Географии больше нет. Я могу делать сайт для Нью-Йорка из Москвы, могу делать для Урюпинска, могу из Урюпинска делать на Москву. Это все давно прошло, этого больше нет.
М.КОРОЛЁВА: Смотрите, я просто сегодня читала много комментариев вот этой волинской речи. Ну, понятно, что мои коллеги-журналисты так же, как и я, в общем, в каком-то смысле испытали это чувство возмущения. С другой стороны, ведь, он же говорит и некие правильные вещи в каком смысле, мне кажется? Вот, приходит выпускник Журфака, который обличен вот этим высоким чувством миссии, и сталкивается с тем, что ему говорят «Нет, дорогой, ты пиши не так, ты пиши вот так вот, совсем по-другому, потому что здесь есть владелец и здесь акционер». Может быть, Волин не так уж не прав, когда предлагает готовить к этому выпускников?
Л.БЕРШИДСКИЙ: Ну, я считаю, что, во-первых, к этому выпускников отлично готовит жизнь, потому что журналисты – они раньше, чем люди в других профессиях начинают работать по специальности, они там кто с третьего курса, а кто и раньше уже где-то работают. И вот когда они попадают в этот мир, обычно попадают они в проекты не самые лучшие, должности достаточно невысокие. И они сразу сталкиваются ровно с тем, что говорит Волин, вот со всей этой гадостью они сталкиваются гораздо раньше, чем с правильной журналистикой.
М.КОРОЛЁВА: То есть про это им можно не рассказывать?
Л.БЕРШИДСКИЙ: Они это сами всё прекрасно увидят, вот этот весь цинизм – он разлит по городу Москве, ну, примерно так же густо как сейчас вот эта жижа, по которой мы все ходим.
М.КОРОЛЁВА: А говорите, сеть, а говорите, интернет, сайты в Нью-Йорке.
Л.БЕРШИДСКИЙ: Да, можно. Просто, как бы, ты можешь продолжать топтаться в этой грязной луже, но ты можешь и, как бы, подумать, как ее обойти. Вот, тому, как обходить, вот этому, да, имеет, наверное, смысл учить студентов на Журфаке, потому что это не та вещь, которой они научатся сами. Но если будут приходить люди и рассказывать, как это обходится, что можно сделать кроме вот того, чтобы ишачить в этих гнилых и неправильных конторах, подчиняться, делать то, что дядя говорит, работать на Арама Ашотовича, работать на государство, вот, кроме этих вещей что еще можно делать? Вот этому имеет смысл, собственно, учить на Журфаках, потому что это как раз и есть полезное знание, которого многим не хватает.
М.КОРОЛЁВА: Хорошо, а, все-таки, журналистика – это миссия или бизнес, вот если посмотреть то, что Союз журналистов сказал в ответ на волинскую речь?
Л.БЕРШИДСКИЙ: О, это бизнес с миссией.
М.КОРОЛЁВА: А такое бывает?
<...>
М.КОРОЛЁВА: Хорошо, а, все-таки, журналистика – это миссия или бизнес, вот если посмотреть то, что Союз журналистов сказал в ответ на волинскую речь?
Л.БЕРШИДСКИЙ: О, это бизнес с миссией.
М.КОРОЛЁВА: А такое бывает?
